Дарина Поликарпова — о подводном сюжете сериала «Последний министр»
текст: Дарина Поликарпова
© Kinopoisk HD
Каждый день в коридорах отдела перспективного планирования появляется красивая женщина средних лет, прячущая руки в карманах черных брюк свободного кроя. Она красится, но не носит обувь на каблуках, во время разговора присаживается на край стола, чтобы в любой момент самовольно закончить диалог, постоянно курит, пьет то смузи, то крепкий алкоголь — не улыбается и не плачет почти никогда. «Первый зам — Ксения Борисовна. Самая умная, поэтому все время на грани нервного срыва. Говорят, лесбиянка, но это неточно».
«Несмотря на характер свой мерзкий, пригожусь» — так сама Нечаева в первой же серии «Последнего министра» говорит о себе, причем дважды. С ней не поспоришь: Ксения Борисовна и вправду не слишком общительна, часто путает грубость с прямолинейностью, цинична, нетерпима ко многим коллегам — преимущественно мужчинам. Имеет право: без нее — единственного человека с развитой способностью суждения — работа отдела развалилась бы безвозвратно в течение нескольких дней. Новый министр Тихомиров фонтанирует смелыми, но самоубийственными идеями, второй зам Викентьев ничтожен (и как работник, и чисто по-человечески), у остальных возникают интересные мысли, но и их нужно проверять на соответствие здравому смыслу. Так что Нечаева не просто «пригодится»: она в отделе незаменима — хоть и сидит всегда поодаль, слушая и наблюдая, на манер консильери. Прерывать молчание приходится часто: критическая ситуация, на которую нужно среагировать точно и быстро, случается, естественно, каждую серию. Сотрудники стучатся к ней за советом в отдельный кабинет, где Нечаева уединяется даже во время корпоративов, запивая антидепрессанты виски.
Некоторый контент с Нечаевой. @romanvolobuev pic.twitter.com/U2hT1NxudS
— 🔞✂️Employee Of The Month 💒☄️ (@LuckyMrUnlucky) May 8, 2020
Ксению Борисовну всякий назовет сильной женщиной. Но ее жизнь — не война на фронте привилегий, так что вряд ли она когда-нибудь станет любимым персонажем для радикального варианта феминизма. Она живет как будто в мире равных прав, давно преодолевшем стадию баррикад; выразительным взглядом Нечаева не дает пропускать себя вперед, выходя из лифта, — она и так уже впереди. И с оптикой у нее все в порядке — как раз по ее инициативе команду отдела пополняют исключительно способные девушки. Но вот на утомительные дискуссии она силы тратить не станет.
Зрителю уже с первой серии намекают: за этим одномерным поведением, которое быстро обрастает клише, скрывается что-то еще. Выуживать из Нечаевой героиню трудно: она почти не произносит монологов и мало меняется от серии к серии. Восстанавливать ее собственную историю приходится по крупицам, коллекционируя обрывки разговоров, наблюдая за реакциями. Изредка подворачивается удача — заглянуть ненадолго в ее воспоминания или заметить открытые в браузере вкладки.
Так параллельно течению сериала снимается отдельный фильм о Нечаевой — и в нем схематичную ролевую модель, состоящую из нескольких поз, постепенно дополняет подвижный рассказ о непростой героине своего времени.
ну меня так упороло что я даже нарисовала ФАНАРТ pic.twitter.com/KcIMba7oqE
— депрессивно-тревожная ведьма валера (@witchscience) April 26, 2020
На календаре 2000 год. По коридору крупного университета стучат каблуки: камера поднимается выше — к юбке со складочками, кофте светлых цветов, челке и очкам. Такой вспоминает себя Нечаева во время спонтанной пьянки с министром Тихомировым. Хит группы «ВИА Гра» отбрасывает обоих на двадцать лет в прошлое в ностальгической монохромной серии. Оба вспоминают один и тот же момент знакомства и сильно расходятся в показаниях. В памяти Тихомирова Нечаева выходит примерно такой, как сейчас, разве что с поправкой на моду — челка и правда была, вместо электронной сигареты между пальцев торчит обычная, но тон все такой же холодный, реплики лапидарны и строго по делу: «Ну что, к тебе или ко мне?». Какой сукой была, такой и осталась.
Но Нечаева помнит себя другой: идеалистка с тихим, не натренированным на команды голосом, лучшая студентка на курсе, уже тогда знающая смысл слов, которые будущий министр Тихомиров не мог даже правильно произнести. Тогда, в нулевых, ее ролевыми моделями наверняка служили адвокатессы из голливудских фильмов 90-х годов. Ребекка Де Морнэй из «Виновен вне подозрений», Сьюзан Сарандон из «Клиента», Джулия Робертс из «Теории заговора», Келли Макгиллис из «Обвиняемых». Смелые героини, вторгшиеся в неприступный мир мужского правосудия и ставшие в нем победительницами. Но студентка взрослеет, а жизнь все отказывается следовать голливудскому сценарию: посредственные обходят талантливых, справедливость не торжествует, идеалы тускнеют.
I can’t fucking chill. Снова наряжаем Нечаеву, на этот раз все приторное и вэйгли религиозное, как я и хотел pic.twitter.com/0tNC89OPSc
— 🔞✂️Employee Of The Month 💒☄️ (@LuckyMrUnlucky) May 10, 2020
Нечаева видит: плохое, глупое и безобразное не проникают в универсум по недосмотру, не занимают исключительные зоны, которые можно просто обойти стороной. Отравлено все пространство, и оставшиеся островки тепла, где еще можно хоть как-то перевести дух (вроде московского дворика, который хотят изуродовать монументом ненавистной Агнии Барто), всегда под угрозой. Островки — не просто метафора: проворачивая коррупционную схему, Нечаева планирует заработать на свою автономную зону в тропическом раю.
Пауза. Здесь, кажется, что-то не так. Давно ли нам стали близки коррумпированные чиновники-мизантропы и что за время делает из них протагонистов? От героев мы привыкли ждать проективной позиции — пусть спорной, пусть косноязычно проговоренной, но все же яркой и действенной. Но здесь — среди непутевых романтиков, молодых карьеристок, хитрецов, которым все сходит с рук, — отчего-то выбираем ту, чья программа сводится к плану эвакуации. Между 2000-м и 2019-м что-то утратила не только Нечаева, но и мы вместе с ней, надолго погрузившись в усталость — пожалуй, главное настроение сегодняшнего дня.
Последний министр такой нереалистичный. Они хотят сказать, что целый офис работает с Ксенией Борисовной — и не крашится ежесекундно? Ну да, ну да.. pic.twitter.com/ffCQPIntIa
— да ладно (@todoga_k) April 25, 2020
В истории бывают периоды, когда любят отчаянных — тех, кто, однажды схватившись за транспарант, уже не опустит руки. Во времена революций несовершенства мира как будто сами просят выйти с ними на бой. Но (по крайней мере, в России) сегодня — время компромиссов. В двадцать лет — акционист, в сорок лет — акционер: слишком быстро выхолащивается воля к страстному действию. Ее место занимает холодный аналитический ум — обоюдоострое оружие: одной гранью лишает покоя, другой — помогает приспособиться и выжить. На фоне точечных всполохов революционных манифестов мир все сильнее тонет в политическом пассивизме — он полнится как раз теми, кто все понимает, но не очень-то спешит говорить. Мы признаем себя в таких — утомленных, скучающих, ироничных, умеющих сторониться системы, но не слишком воинственно. Тут даже коррупция сойдет за форму сопротивления, если оправдать ее романтической целью возвратить себе потерянный рай.
Большие идеи, жизнестроительные проекты — под скептическим подозрением: к чему утопизм, если люди безусловно несчастны? Сам сеттинг «Последнего министра» — микромодель такого мира: «Министерство перспективного планирования» в стране без планов, без перспектив. Режиссер Волобуев упоминает об альтернативном сценарии, где к концу сезона Нечаева могла бы из зама превратиться в министра. Такой финал, конечно, был бы подобен катастрофе — и дело не в гендере (мешает ли он Яровой, Голодец, Захаровой, Симоньян?). Пересев со стола в кресло, Нечаева была бы обречена: занять позицию, выйти из слепой зоны вненаходимости — и разбиться о лед, сковавший страну и ее институты. Лучше сберечь ее от судьбы главных героев: этот ироничный, всепонимающий взгляд посторонней нам будет нужен еще очень долго.
