Параллельное кино и видео 90-х из архива Петра Поспелова. Часть 8 (и последняя)
текст: Петр Поспелов
Петр Поспелов за сочинением сценария. Конец 1980-х© Андрей Титов
Мы завершаем цикл публикаций об уникальных видео- и киноматериалах, снятых Петром Поспеловым в начале 1990-х. Видео прилагается! Об обстоятельствах и истории создания каждого фильма рассказывает сам автор. Сегодня — интернет-премьера эпического кинофильма о салтыковском народе и его прародителе.
Этот фильм можно считать итоговым для меня и для Салтыковской киношколы. Он сделан на излете золотых лет параллельного кино и даже с опозданием. На него я потратил два года — столько же, сколько на «Репортаж из страны любви». Эти два фильма разительно непохожи, но оба — о стране. В том фильме мои герои были частью страны СССР, и я появлялся в паре кадров рядом, полностью отождествляя себя с ними. В этом фильме страна другая — Салтыковка. Это не часть СССР, не часть России и даже не часть Московской области, хотя через нее поезда идут транзитом по знаменитому маршруту на Петушки. Это отдельная страна со своей мифологией и со своим основателем Собельманом.
Такой человек действительно существовал, его звали Илья Сергеевич, он работал в Госторге, построил дом в Салтыковке, а потом продал его и уехал. Я кропотливо, как документалист, собрал все сведения о Собельмане. Все, что рассказывается в фильме, — не вранье. В кадре демонстрируется даже подлинный договор купли-продажи нижнего этажа, подписанный Собельманом и Возлинским. Мне осталось только вписать фигуру героя в мифологические пространство и время, результатом чего и стал фильм.
История Собельмана излагается на фоне кадров кинохроники (голос историка — опять Борис Юхананов). В прочих кадрах, каковых большинство, мы созерцаем салтыковскую жизнь, какой она была летом 1991 года, когда снимался материал.
Сюжет фильма охватывает сутки (как и в видеофильме «Серьезность, гигиеничность»). Утром салтыковский народ неспешно просыпается, чтобы безмятежно прожить салтыковский день. По ходу дня салтыковцы пишут письма подруге Маришке, уехавшей в Америку, — возникает тема эмиграции, но и всемирности салтыковского народа. Как написал Лев Рубинштейн, «там дальше про ученика». В журнале «Искусство кино» типаж ученика позже был определен так: «шлимазловатого вида мальчик». Ученик приезжает в Салтыковку, а после урока с Машей Возлинской остается на ночь и слушает пластинку Джона Кейджа. Ночью разражается буря с налетом саранчи на музыку из Альпийской симфонии Рихарда Штрауса. В ночных порывах бури ученику является Собельман, который передает ему свисток — символ салтыковской преемственности. Следующим утром местные пионеры всем отрядом возвещают, что Собельман вернется. Ученик внемлет их словам и оставляет свисток в Салтыковке.
В титрах есть ссылка на рассказ Чехова «Студент», где рассказано, как молодой человек вдруг почувствовал цепь времен: коснулся одного конца цепи — дрогнул другой. Впрочем, в нашем фильме цепь тянется не в христианские времена, а в ветхозаветные и языческие.
Очень важен технологический аспект. Фильм снят в профессиональном формате на 35 мм, на камеру «Конвас». Это не какие-то там любительские 16 мм или, хуже того, видео VHS, в формате которых представлены все предыдущие работы моей серии. Шаг в индустрию был сделан, творчество обросло платежками и беготней по лестницам. Смонтирован и озвучен фильм был на Центральной студии документальных фильмов. Помню тамошнюю мышь, съевшую мой бутерброд. Хроника подобрана в Красногорском архиве кинофотодокументов, где я искал кадры по ключевым словам вроде «дача», «зверосовхоз» и «саранча». Помню, что в те годы все режиссеры искали там исключительно взрыв ХХС. Скромный бюджет обеспечило общество «Киновидеоцентр». Впрочем, денег не хватило, из-за чего производство растянулось на лишний год.
Вместе с тем многие эпизоды фильма намеренно смонтированы так, как если бы они снимались на бытовое видео, причем без особой мысли. В кадре возникают случайные предметы, как будто ты случайно нажал на кнопку. Звуковой фон не подкладывается под смонтированный эпизод, а скачет от кадра к кадру. В фонограмму проникают обрывки разговоров. Все это досконально продумано, нарезано, склеено и сведено. То, что обычно вырезают, здесь специально выстроено. Профессиональная технология имитирует любительскую — тщательно, до мелочей. А постановочный материал ничем не отличается от документального. Например, я мог сказать Вадиму Дееву (который был и вторым оператором фильма): «Поезди там на велике на заднем плане» — и Вадим ездил в точности как надо и в нужном ритме.
С другой стороны, в фильме есть музыкальная драматургия. В ряде эпизодов звучат фрагменты из фортепианной Сонаты Сергея Загния в исполнении Антона Батагова. Перед бурей я придумал подложить под тоническое трезвучие фа мажора тянущийся бас на си бекаре. Это не единственный пример музыкального сотворчества: я написал вальс «Розовые пеньки любви» (ныне он исполняется в концертах как песня из кинофильма) и марш «Собельман», аранжировки которых сделал Игорь Зубков. С примеров подобного сотрудничества начался стаж творческо-производственного объединения «Композитор», чья деятельность сегодня продолжается в издательстве «Композитор», шеф-редактором которого я являюсь. Потактовый хронометраж марша первоначально диктовался ритмом диалога Собельмана с учеником, куда он подложен с точностью до кадрика. В свою очередь, документальная хроника впоследствии ритмично смонтирована на эту же музыку.
Жанр фильма, говоря сегодняшним языком, — мокьюментари: циничная смесь фактов и домыслов. Возможно, «Собельман, основатель Салтыковки» — первый отечественный фильм в этом жанре: фильмы Сергея Дебижева и Олега Ковалова появились одновременно или чуть позже.
Страна Салтыковка и ее основатель — тема, возникшая в процессе поиска идентичности. В 1991 году, когда снимался фильм, стране СССР оставалось жить год. Быть зернышком этой страны совершенно не хотелось. В августе случился путч, который сильно поломал программу салтыковского телевидения: вместо задорных перестроечных ведущих на экране появились кислые штрейкбрехеры и заиграло «Лебединое озеро» (кстати, сегодня — моя настольная партитура). Три дня мы не снимали в Салтыковке наше кино, не зная, что делать. Но потом все вернулось. Мы с Леной поехали в Москву, где прошли вместе с людьми через центр города, радуясь вновь обретенной свободе и единству с согражданами.
Я думал тогда: «Ну и зачем ты дурака валяешь? Выдумал какого-то салтыковского Моисея. Вот она, твоя идентичность, на Калининском проспекте. Здесь все твои и все заодно». На следующий день я поехал на митинг и присутствовал при сносе памятника Дзержинскому. Туда и дорога была этому символу, но атмосфера уже была совершенно иной — чувствовался дух азартного разрушения. Меня это покоробило. Эйфория сменилась разочарованием.
Я вернулся в Салтыковку, где ничего не изменилось. Нужно было только закончить фильм о Собельмане и поставить ему памятник на месте бывшего колодца. Последнее до сих пор не сделано, хотя я по сей день живу в Салтыковке, полон планов, пишу здесь этот текст и передаю благодарный привет читателям COLTA.RU в знак окончания моего архивного цикла.
О фильме «Собельман, основатель Салтыковки» на сайте Петра Поспелова
При поддержке Немецкого культурного центра им. Гете, Фонда имени Генриха Бёлля, фонда Михаила Прохорова и других партнеров.
